Андрей Матвеев - Indileto[роман в 22 уровнях]

— Нравится? — спросила Эвелина, обнимая Лапидуса за шею.

— Прямо здесь? — спросил Лапидус.

— Нам опять помешают, — нежно сказала Эвелина, гладя промежность Лапидуса.

— Кто? — спросил Лапидус, так и не найдя в себе сил оторвать ладонь от ее мокрой щелочки.

— Они нам опять помешают, — грустно сказала Эвелина, — но там, в другой жизни, я бы вышла за тебя замуж…

— Я устал, — внезапно проговорил Лапидус, — я так устал!

Он устал, зато охота подошла к концу, тела убитых львов валялись там, где их настигла смерть. Двое лучников погибли на месте, один истекал кровью, как истекали кровью и двое копейщиков–нубийцев. Лапидус стоял перед тем самым огромным львом, который чуть не лишил его жизни, и думал о том, что пройдет пять дней, и он опять окажется в своем дворце, рядом со жрецами и царедворцами, писцами, женами и наложницами. Распорядитель охоты приказал самым сильным лучникам начать снимать со львов шкуры. Лапидус оглянулся и вдруг увидел, что одна из тварей не исчезла, как это сделали остальные — те вдруг взяли и растаяли прямо в воздухе, после того как последний лев грохнулся на песок мертвым.

Оставшаяся же сидела неподалеку, пасть ее была открыта, ярко–красный язык, здоровенные белые клыки. Лапидусу стало не по себе, он посмотрел на небо, на ослепительный диск солнца, паривший над пустыней Нуб, и подумал, что надо бы принести жертву Великому Богу.

— Эй, — послышался голос Манго — Манго, — вы там что, по второму разу?

— Великий Бог! — сказал Лапидус, крепко сжимая Эвелину в объятиях, — прими от меня в жертву эту женщину, ты спас меня, я должен отблагодарить тебя за спасение!

— Дурак! — сказала Эвелина, вырвалась из объятий и сильно ударила Лапидуса кулаком в пах.

Лапидус лежал на полу и смотрел вверх.

Вверху белесо светила одинокая невзрачная лампа.

— Время! — сказала Эвелина.

— Что — время? — спросил у нее Манго — Манго.

— Сколько сейчас времени? — так же повелительно спросила Эвелина.

— Час ночи, — прислушавшись, ответил Манго — Манго.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Эвелина.

— Тик–так, — проговорил Манго — Манго, — тик–так…

Свет начал неприятно резать Лапидусу глаза, и Лапидус моргнул.

— Не смей, — сердито сказала Эвелина, — лежи спокойно!

— Он и так лежит спокойно, — сказал Манго — Манго, — ты мне только объясни — зачем надо было его связывать?

— Он не связан, — ответила Эвелина, — это тебе кажется!

— Тик–так, — вновь проговорил Манго — Манго, — тик–так…

Лапидус почувствовал, как во рту у него стало сухо и противно. Он лежал на спине и все так же смотрел вверх. Вверху были Эвелина и Манго — Манго. Они были вверху, Лапидус был внизу, а когда он смотрел вверх, то ему хотелось делать то, что было запрещено — Лапидусу хотелось моргать.

— Он моргает! — сказал Манго — Манго.

— Значит, жив! — ответила Эвелина и как–то очень хитро улыбнулась.

Лапидус хорошо знал, что сейчас должно последовать. Точнее, если и не знал, то чувствовал. Он видел это не раз, когда смотрел телевизор — один лежит, двое наклонились над ним, сейчас у одного из двоих в руках окажется марля, пропитанная какой–нибудь специальной жидкостью, смоченная в растворе, марля с запахом. Лапидус принюхался.

— Зачем тебе все это? — внезапно спросил Манго — Манго.

— Что — это? — каким–то очень легкомысленным тоном переспросила Эвелина.

Лапидус почувствовал, что от марли, которую Эвелина держала в руках, действительно пахло. Крепко и терпко. Так крепко и так терпко, что сразу же закружилась голова.

— Чего ты от него добиваешься? — уточнил свой вопрос Манго — Манго.

— Он знает, чего! — сурово проговорила Эвелина и еще ниже склонилась к Лапидусу.

Лапидус закрутил головой. Он знал, что ему любой ценой надо избежать соприкосновения с этим запахом. Что это? Эфир, хлороформ? Неужели ничего приличнее она не нашла? Лапидус еще раз втянул в себя воздух, голова совсем пошла кругом.

— Пакет, — сказала Эвелина, — у него должен быть этот проклятый пакет!

— Пакет, пакет! — передразнил ее Манго — Манго, — а если никакого пакета так и не было?

— Тогда плохо! — сказала Эвелина и добавила: — Тогда очень плохо!

«Хуже, чем есть, не будет!», — подумал Лапидус, в очередной раз пытаясь ускользнуть от марлевого намордника, терпко пахнущего то ли эфиром, то ли хлороформом. Так пахнут подмерзшие листья в конце сентября. Утренние подмерзшие листья. Голова кружится и сердце дает сбой.

«Сердце, — подумал Лапидус, — сейчас я потеряю сознание и они возьмутся за мое сердце. Точнее, не они. Она…»

Она — то есть Эвелина. Женщина–врач со скальпелем в руках. Лапидусу стало весело. Он лежал на спине и смотрел вверх. Вверху были Эвелина и Манго — Манго, сознание у Лапидуса давно отсутствовало, но он, на удивление, воспринимал все намного отчетливее, чем тогда, когда Манго — Манго сказал «тик–так».

— Тик–так, — повторил опять Манго — Манго и добавил: — Уже десять минут второго…

— Ты уверен? — спросила Эвелина.

— Нет, не уверен, — ответил Манго — Манго, — я уверен только в одном: никакого пакета нет, а он — меченый….

— Почему? — тем же тоном спросила Эвелина.

— Потому, что он в это поверил, — сказал Манго — Манго, — он даже не удивился, когда я ему сказал об этом…

— А чего ему было удивляться? — поинтересовалась Эвелина. — Да и что такого ты ему сказал?

— Двадцать два, — пропел Манго — Манго, — двадцать два очка… И быстро падающие слова… И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал…

— Не читал я никаких писем! — пробормотал Лапидус.

— Ну да, — сказала Эвелина, — ты и пакета никакого не видел!

— Не видел! — закивал головой Лапидус, со страхом смотря на то, как марлевая повязка опять приближается к его лицу. И опять этот запах. Вкусный запах. То ли эфира, то ли хлороформа. Вкусный и свежий. Как осенние подмороженные листья. Таким запахом умерщвляют бабочек и прочих жуков. То есть, жуков и бабочек. Энтомология, подумал Лапидус, наука о насекомых. Маленький Лапидус любил ловить жуков и бабочек, подумал лежащий на полу Лапидус и опять посмотрел вверх.

Эвелина держала в руках скальпель. У Эвелины, которая держала в руках скальпель, было лицо начальницы — Лапидус опять моргнул и Эвелина снова стала Эвелиной, она не могла быть начальницей хотя бы потому, что у начальницы не было синей машины.

— Двадцать два, — вдруг как–то совершенно оглашенно завопил Манго — Манго…

Эвелина взмахнула скальпелем.

— Подожди, — сказал, оборвав вытье, Манго — Манго, — ты уверена, что это необходимо?

— Мне нужен пакет, — сказала Эвелина, — мне нужен этот пакет любой ценой. Если я не достану этот пакет, то меня убьют, а мне этого не хочется…

— И чего ты сейчас добиваешься? — тем же тоном спросил Манго — Манго.

— Я хочу посмотреть его душу, — сказала Эвелина, — я только взгляну на нее и тогда буду знать точно: был пакет или его на самом деле не было…

Лапидус опять закрутил головой. Так же крутились над летними цветками бабочки, которых ловил маленький Лапидус. Маленький Лапидус шел с сачком по обочине лесной дороги и вспугивал бабочек, они крутились и кружились над цветками, а Лапидус выбирал ту, что посимпатичнее. Маленький Лапидус любил запах эфира, потому что от запаха эфира бабочки успокаивались и падали на дно морилки. Запах эфира напоминал маленькому Лапидусу запах лета, потому что бабочки крутились над цветками летом. Впрочем, как под ногами ползали и жуки. Жуки тоже успокаивались от запаха эфира, как сейчас успокаивался от него большой Лапидус. Он лежал на дне гигантской морилки и его руки и ноги уже почти не подрагивали, еще мгновение–другое, и тогда Эвелине будет несложно сделать скальпелем разрез. Она сделает разрез и Лапидус ничего не почувствует.

— Начнем? — спросила Эвелина у Манго — Манго.

— Он не выдержит, — сказал Манго — Манго, — он не выдержит и умрет, он умрет и ты возьмешь грех на душу, ты хочешь взять грех на душу?

— Я и так грешна, — сказала Эвелина и опять взмахнула скальпелем, а что, ты не грешен?

— Грех греху рознь, — сказал Манго — Манго тем же тоном, что незадолго до этого говорил «тик–так», — если он умрет, то ты возьмешь на себя очень большой грех, тебе это надо?

— Мне нужен пакет! — тем же безумным тоном проговорила Эвелина и провела скальпелем по груди Лапидуса. Сверху вниз, начав чуть ниже горла и добравшись почти до пупка.

Лапидус замотал головой. Иногда бабочкам не нравился запах эфира и они начинали биться о стенки морилки. Как–то раз одной удалось выскользнуть из широкого горлышка, которое маленький Лапидус не успел заткнуть толстой пробкой. В толстую пробку была вставлена медная трубочка. А в трубочке находилась ваточка. Ваточка была пропитана эфиром, хотя иногда — когда эфира не было — маленький Лапидус смачивал ее хлороформом. И эфир, и хлороформ маленький Лапидус добывал у матери. Но в тот раз бабочка выскользнула, почувствовав запах еще до того, как маленький Лапидус заткнул широкое горлышко коричневой пробкой с медной трубочкой.